Этот дневник про то, как я бегу,
ползу,
качусь с разной скоростью,
разгоняюсь,
замираю,
почти умираю,
воскресаю,
вылетаю
и очень боюсь совсем остановиться.
Про тревогу.
Про то, как трудно иногда справляться даже с совсем простыми вещами:
ответить на звонок,
сказать "нет",
купить кефир на ужин.
Про зыбкую и зябкую меланхолию.
Про текучую, цветущую, спокойную любовь.
Про свет в конце туннеля и путеводные маячки.
Это всё про меня, но я не одна такая: я вижу вокруг бегущих,
ползущих,
цветущих,
текучих,
замерших.
Мы все здесь, и мир всё так же полон света и цвета, даже когда очень сложно, и просто, когда не отвечены звонки
и не куплен кефир.

Есть во мне противоречьеце:
мне больно от мрака, в котором моя страна,
который расползается из моей страны.
Это не змей горыныч,
это черное,
склизкое,
безглазое ничто.
Спроси у бездны - в чем смысл,
и тебе не вернется даже эхо.
За серыми пришли черные,
и в этом поле я не воин,
я не герой,
мне нечем бить.
И боль моя смешная в сравнении: я в безопасности,
и мои родные.

Мне так хочется,
чтобы победило добро.
Чтобы за черными пришли белые,
чтобы черные стряхнули морок,
и из орков стали людьми,
чтобы на пепелище зацвели цветы
(хищные - попробуй к таким сунься),
а из плодов ванькой встанькой выпрыгнули недавние мертвецы -
живее живых.

И в то же время:
на моем личном пепелище не растут цветы.
Здесь растет
черное,
безглазое,
склизкое.
Оно хочет крови:
тех, кто когда-либо сделал мне больно,
из-за кого мне, дорогим мне людям,
сейчас больно.
Тех, кто тычет меня в мою вину,
в мой стыд,
в мою ответственность.
Я не подставлю вторую щёку, я точу зубы.
Я ращу когти.
Я жажду добра, но я - не добро.
Говорю себе - начни с себя, но, похоже, превращаюсь в орка.

Думаю и думаю - что же я могу сделать,
могу ли я что-то сделать, есть ли тут моя ответственность, и вина.
Сейчас думаю:
моя ответственность в том, чтобы жить _сейчас_,
знать про мрак,
помнить про мрак,
но тянуть лоб к солнцу.
Сохранить себя,
вырастить детей,
и рассказать: не убий,
не укради,
не отворачивайся от мрака,
защищай себя,
помогай - но не в ущерб себе,
и тяни лоб к солнцу.

Как-то раз один мой дорогой друг спросил:
«Ну что ты смотришь на меня своими стеклянными глазами?»
А я что?
Нас таких много.
Стеклянные глаза это что-то про музей восковых фигур,
про манекены,
про пыльные мягкие игрушки.
Про рыб,
про аквариумы,
про отважных пиратов,
бинокли,
очки,
телескопы.
Про фотоаппараты.
Про потерявших глаза в инциденте,
по болезни,
после прилета черных птиц из песни Наутилуса.

Это про фарфоровых кукол
и пластмассовые ресницы,
про прикрытые раны,
про имитацию жизни.

Если ты — рядовой пират или кукла, боюсь, не увидишь через стеклянный глаз ничего интересного.

Если ты — Грюм Грозный Глаз из Гарри Поттера — тогда, другое дело.

Если ты — рыба, то увидишь стоящего на берегу рыбака, не увидишь сидящего.

Если ты — я, то...

Я держу тебя за руку,
и мир обретает четкость:
мне больше не зыбко, и не зябко,
мрак отступает.
С тобой я стойкий оловянный солдатик.
я стою на своём,
стою за тебя,
и за себя.
С тобой я рвущая асфальт зелень,
и бегущая вода:
я сильнее и чище.
Помножив мой хаос на твой закон и порядок мы основали сказочное королевство,
в котором всё цветет и млеет.
Я выжила бы в без-тебя-тьи, но...
люблю тебя!

У кого-то в шкафу дверь в Нарнию,
а золотой ключик открывает волшебную дверь в стене.

Я из другой сказки:
бывает, моргнув, проваливаюсь в мир своей тоски.
Здесь вечные глухие звезды,
и зыбь мутной воды сверху,
но плыть некуда и незачем,
и я тону,
вязну,
мерзну.
Сказка про безысходность:
на колу-мочало-начинай-сначала.

Моргнула:
снова бардак на столе,
включен ноут с работой,
и мне звонят;
в окне солнце,
муж принес кофе.

Всплываем.

Иногда я очень тоскую о том,
что мне не отсыпали в небесной канцелярии конвенциональной красоты.
Понятно, что всё субъективно,
и в любящих глазах мужа я отражаюсь совсем по-другому.
Понятно, что можно работать над собой: делать фигуру,
ресницы,
губы,
зубы,
волосы,
походку,
мне очень хочется переделать всё.
Кажется, что была бы я, как девушка Бонда — не было бы для меня ничего невозможного.
Я бы покорила Эверест с первого раза,
я бы порхала по жизни (смеясь, конечно),
и щедро бы рассыпала бы радость и счастье вокруг.
Я бы работала на 5 проектах,
выучила бы английский за месяц,
зарабатывала бы лям сидя дома с малышом,
и не было бы в моей жизни тягот и забот взрослой и ответственной жизни.
Как будто бы красота дает +100 к уму и +100 к сообразительности,
+200 к здоровью и счастью.
Если отвернуться от зеркала,
моя реальная жизнь меня вполне себе радует.
Но, смотря в глаза своему отражению, я тоскую.
Мы с ним вместе тоскуем,
жаждем,
мечтаем:
были бы мы красивые, тогда бы стали известным поэтом,
фотографом.
Танцевали бы танго,
купили бы маме остров.
Нам бы присудили нобелевскую премию,
и не было бы в нашем мире никаких огорчений.

Время идет:
так просыпаешься утром, и обнаруживаешь, что твоя больная старая любовь
формата "я-без-тебя-не-могу"
уже давно превратилась в ленивое любопытство.
Цветет новая любовь.
Рушатся г̶о̶с̶у̶д̶а̶р̶с̶т̶в̶а̶ иллюзии.
Я возвожу новые — эти будут покрасивее, поубедительнее старых.
Неизменно только желание себя укокошить:
больше,
ещё больше работы.
Сон нам не нужен.
Внесите алкоголь,
кофе и сигареты,
и макдональдс несите тоже — побольше, побольше.
С вином в одной руке и с бургером в другой я буду наблюдать, как рушатся иллюзии.
Как цветет моя новая любовь.
Какой красивый мир, и как же иногда беспощадно больно,
как неустойчиво,
и непонятно:
куда и зачем дальше.
Да?

Дружу я и смешно, и грустно:
ничего не подозревающий Имярек нарекается Другом,
и я выдираю у себя, к примеру, глаз.
Несу глаз другу на блюдечке, и говорю:
- вот, это тебе, посмотри, вот так я вижу этот мир, красиво, да?
- о господи - говорит друг, разглядывая кровавый и сопливый глаз на блюдечке
- спасибо, конечно, но у меня своих два (говорит друг)
- Забери, забери пожалуйста (говорит друг)
- ну я же уже выдрала, только посмотри
- ... (офигевает друг)
- мне больно (говорю я)
- выпей анальгин (говорит друг)
- скорей бы в уехать в Германию (говорит друг)

Так я теряю глаза, сердца,
и отращиваю вновь.

Я расскажу тебе сказку:
в ней будут туманы,
крупные капли на темных разлапистых листьях,
под листьями красные ягоды,
сорви и сожми в ладони:
потечет красный сок,
от капли к луже,
от лужи к озеру,
из озера родится река,
река впадет в море,
море выбросит раковину.

Послушай, шумит?

Шумит и поёт:
о нездешних берегах,
о том,
как море стремится к небу,
стремится-стремится,
горизонт длится и длится,
а всё никак.

Ладонь липкая,
ягода сладкая,
песня в ракушке густая,
туманная:
нельзя слиться,
только стремиться,
лунная дорожка искрится,
пойдем?

Идём и идём.

Туман сгустился,
капель - всё больше,
листья - всё ниже,
под ними ягоды.

Сожми в ладони,
и я расскажу тебе сказку.